На пятом этаже
Они уже привыкли ругаться. Однако сегодня Саша впервые сделал ей толчок.
Не рассчитал!
И сразу пожалел о своем поступке.
Он, жуй, задумал совершить действие милости для нее, добыть что-нибудь капельное к заварке чая.
Саша стер пот со лба и ощутил давление в груди. Ему стало плохо от запаха мусоропровода, а во рту появился вкус металла.
Где эта проклятая лифт!
Анна резко спустилась вниз по лестнице.
«Мамочки, что я наделала?! Дура!
И Саша телефон не взял…
Она достала цианид и добавила его в его еду из-за своей злости.
Не рассчитала!
Внизу находилась Лидия Петровна, занимающая должность консьержа.
Она сообщила Анне, что лифт снова застрял на пятом этаже, когда увидела ее спускающейся по ступенькам.
Аня остановилась на месте, не достигнув первого этажа, без понимания, кому сейчас ей звонить…
Хиппи
Случайная встреча произошла на берегу старого пруда, в месте, источающем романтику. Его первый взгляд отразил полную влюбленность в нее. Немедленно он пригласил ее проживать у себя и она согласилась без сомнений и подозрений, не беспокоясь о своих личных вещах. В таком виде, в грубом льняном платье, с розовой кувшинкой в волосах и без обуви, она стала его спутницей, похожая на цветочное дитя.
Его не волновало ее предыдущее наличие, необычности, сокровенности и отсутствие близких и друзей в этом городе. Он был готов обеспечить ее все, без каких-либо требований, и очень желал, чтобы она была просто счастлива… рядом с ним.
Вскоре что-то начало мрачить его счастье. Сначала не серьезно, он стал называть ее ведьмой, ведьмочкой. Не по характеру, конечно, а из-за ее странных привычек. Она настойчиво отказывалась носить обувь, ее голос и взгляд были необычно сильными, но она старалась скрыть это от всех. Она слишком сильно любила природу, особенно лягушек. Обычно она была живой и веселой, но в компании становилась замкнутой и отстраненной. Однажды он застал ее, бормочущей непонятные слова на незнакомом языке и ходящей кругами по комнате. Но больше всего его смущали ее вечерние прогулки по понедельникам, когда она возвращалась допоздна с грязными ногами. Шутка про шабаш уже не казалась ему смешной. Он решил тайно обыскать ее вещи по совету друга и нашел кучу дорогих тряпок, которые он бесполезно дарил ей, а также несколько пластиковых бутылок с мутной грязной жидкостью. Он понял, что больше не может терпеть. В следующий понедельник он ждал ее после прогулки, чтобы поговорить серьезно.
Она искала их, рыская по комнатам со страшно расширенными глазами. Он никогда раньше не видел ее такой.
— Что ты сделал?! — крикнула она, испытывая отчаяние и заставив стекла в комнате задрожать от ее повышенного голоса.
Его охватила страховая тревога, вопреки его неспособности осознать, что еще могло содержаться в этих отвратительных флаконах, кроме грязных комков илы и глины.
— мне оставалось всего три полнолуния! Три раза выпить это и я была бы свободной…
Её последние слова были произнесены сломленным и обреченным голосом, полным отчаяния. Её ноги подкосились, и она упала на ковер, который мгновенно стал темным и мокрым.
Возникает удивление в его мыслях, и он немедленно приближается к ней, но она неожиданно сильно отталкивает его в сторону своим гневным движением. Вода проникает через нее в большом количестве, как если бы это были поты из пор, образуя огромную лужу в центре комнаты.
— Нет! Нет! Прошу! Умоляю! Нет! — она пребывала в мучительных судорогах, с жаром хватая воздух ртом, словно задыхающаяся, и боролась.
Движениями конечностей вызывали распыление жидкости в разные стороны.
Он оставался бессилен, наблюдая, как кожа на её шее лопается с громким звуком, обнажая жаберные щели, а её ноги медленно сохнут, становясь похожими на кости, которые тут же начали соединяться с туловищем и обрастать водянистой, похожей на студень, плотью, покрываясь отдельными чешуйками.
Он повторял одни и те же слова шепотом: Ариэль… не нужно… прости… Ариэль… не нужно…
Со скоростью два чел./сек.
Всё на свете своим правилам следует, нельзя ускакать от времени. Сейчас оно мной заправляет, и я тороплюсь, пытаясь его опередить… Всё из-за девушки с яркой прической. Я собирался пройти мимо, но вдруг замедлился, чтобы она прошла вперед. И она тоже остановилась, чтобы пропустить меня.
Далее я столкнулся с мужчиной, который несли с собой чемоданы, зацепился за промоутера, который отступил на несколько шагов. Я не успел войти в вагон метро перед тем, как двери закрылись, и автобус ушел, показывая свою синюю заднюю часть прощальным жестом.
Вчера утром произошло страшное происшествие — мужчина спешил на работу и столкнулся с неприятным событием: стриж врезался в его лицо с полной скоростью… В результате происшествия у него образовалась рваная щека, перелом носа, поврежден глаз, а перо оказалось в дыхательных путях, что привело к летальной асфиксии.
Ух ты! Просто невероятно! У меня была студентка с яркой окраской волос, и в Химках она получила удар бетонным блоком, который оторвался от проезжающего грузовика… Нельзя передать словами, как это выглядело! Было настоящее произведение искусства!
— Это то, что ты хотел назвать — аппликацией?
— Ну ладно, ладно! Но в итоге было бы лучше, если бы она прошла на секунду раньше…
— Минутку! Интересно! Непритяжелевое перо, многослойный кубик… в арсенале смерти много возможностей. Кстати, каждую секунду в мире одновременно теряются две жизни.
Ко дню учителя
Неровный след крови на линолеуме протянулся от дверей библиотеки, вдоль коридора, зашагал по ступенькам лестницы и ушел в неизвестном направлении в темный уголок школьного чердака.
Внизу здания произошло наводнение. Поступали уведомления о дополнительных пострадавших от хищного родственника рептилий, который сумел вырваться на свободу из-за стихийного бедствия.
Перед глазами возникал образ гуляющих под водой по первому этажу омов, оживших мертвецов. Хочется узнать, смогла бы раздутая повариха всплыть как мяч. И еще интересно, способен ли ом укусить и заразить крокодила. Можно спросить нашего физика… или лучше биолога?
Этажи, где жили люди, были поделены на враждующие территории. Разноцветные ручки служили оружием для шпаны старшеклассников, которая беспорядочно размалевала все вокруг. Эти безумцы носили жуткие самодельные маски и вооружились чем угодно, что попало им под руку. Они были готовы применить свои силы и убить кого угодно за небольшой заряд энергии или даже пакетик чипсов.
На несколько классов выживших учеников приходилось шесть взрослых: три учителя, завуч, глухонемой уборщик Рафал и студент, который пришел на замену больному историку. При этом студента можно считать счастливчиком. В отличие от эпидемии, которая вызывала глубокие черные разлагающиеся язвы на теле и за несколько часов унесла жизни почти всего класса, студента затронула только одна язва на лице, которую уборщик успешно вырезал.
Вдоль коридора раздались изрядное количество выстрелов, прозвучавших от злостных прогульщиков, известных в округе отморозков — братьев Мигуновых. Они, неся с собой арсенал, разложенный в две сумки, безжалостно расстреливали один класс за другим на лодке, подплывшей к школе. Однако наступило неожиданное для них событие: все мертвые тела в одном из классов, который они уже избавили от жизни, внезапно ожили и стали сливаться воедино, создавая единое движущееся множество, подступившее незаметно за спину к братьям. Оно попыталось схватить их обоих сверху, словно одеялом. Однако старший из братьев успел увернуться и произвести несколько бесполезных выстрелов в направлении этой массы, однако его нога попала в ловушку — испытав весь ужас положения.
Завуч спускалась по красной лестнице, прихрамывая. В ее руке была подвешена отрезанная голова, цепляющаяся за косичку. В ее глазах был виден восторг, а на лице слабая улыбка, которые жутко контрастировали с грязным костюмом, покрытым кровью, и аккуратной прической. Она громко повторяла одно и то же радостным голосом, словно мантру: Бог на троне — благая весть! Бог на троне — благая весть!
На противоположной стороне появился безмолвный Рафáл, он совсем не напоминал того скромного кроткого парня, к которому все привыкли, а, ухмыляясь, шел с раскованной походкой и презрительным выражением на лице. Призванный с помощью семейной Атхарваведы, индийский демон Бхутта, жаждал крови и, словно отражение, темная тень безропотно ползала по потолку над Рафáлом. Из полуоткрытого пасти между зубов капала темно-синяя пенистая слюна.
Я обернулся в сторону окна и глубоко зевнул, наблюдая за улицей, которую серый осенний дождь делал скучной и однообразной. На редких прохожих с зонтиками и проезжающие автомобили было нечасто обращать внимание.
Мне надоело рисовать в тетрадке. Один из студентов, обучающихся по специальности история, говорил о римской империи живому и здоровому классу. Передо мной было еще четыре вечности — четыре урока. Было бы легче умереть!
